Распространено убеждение, что Рождество Христово празднуют 25 декабря (Русская Церковь и Афон – по юлианскому календарю, большинство христиан – по григорианскому) оттого, что христиане просто «заместили» языческий праздник зимнего солнцестояния своим торжеством. Однако это не так. Выбор 25 декабря как праздничной даты – результат рассуждений раннехристианских богословов, которые пытались на основе доступных им данных вычислить действительную дату рождения Христа. Напротив, языческий праздник «Рождения непобедимого Солнца» был установлен лишь при императоре Аврелиане (270 – 275), в 274 году, и скорее всего – именно в качестве языческой альтернативы Рождеству, утверждает американский ученый Вильям Тай из Мюлленберг-колледжа (Пенсильвания).

О языческих корнях рождества первыми заговорили в конце XVII – начале XVIII вв. протестантский полемист Пауль Эрнст Яблонский и монах-бенедиктинец Жан Ардуэн. Яблонский действовал в русле протестантской критики католичества, которое было принято уличать в бессчетных «уступках язычеству» и «извращениях истинного апостольского христианства». Дом Ардуэн стремился доказать, что усвоение некоторых дохристианских элементов – нормальная миссионерская практика и не ведет к «оязычиванию» христианства. Поскольку в начале нашей эры на 25 декабря выпадало зимнее солнцестояние, и Яблонский, и дом Ардуэн не сомневались, что язычники этот день почитали, а потом к религиозно значимой дате свой праздник приурочили и христиане. В действительности же в календаре языческих праздников Рима эта дата до Аврелиана отсутствовала, да и вообще культ солнца у римлян практически никакой роли не играл. Солнцу были посвящены всего 2 храма в городе. Один из них, находившийся под покровительством того самого рода, из которого происходил Аврелиан, праздновал храмовый праздник 9 августа, второй же – 28 августа. В II в. по Р.Хр., когда в Рим стали активно проникать восточные солярные культы (в частности, митраизм – один из изводов иранского зороастризма), оба храма были почти заброшены. Но и ни в одном из новых для Рима культов не было праздников, приуроченных к равноденствию или солнцестоянию.

Аврелиан относился к христианству враждебно, пишет Вильям Тай. Введенный им праздник «Рождения непобедимого Солнца» был движением к кодификации и унификации умиравшего язычества и попыткой противодействовать распространению новой религии. День, когда Солнце возрождается, а дни начинают удлиняться, должен был помочь Империи, которая страдала от внутренних неурядиц и ударов внешних врагов с севера и востока, вновь обрести милость богов, которые некогда уже привели ее к мировому господству, и вернуть себе былое величие. Если же удастся заодно отвадить римлян от новомодного варварского праздника – тем лучше.

Вильям Тай признает, что первые упоминания 25 декабря как праздника Рождества Христова датируются лишь 336 годом, то есть на полвека позже Аврелиана. Но, отмечает он, и на латинском Западе, и на греческом Востоке начиная со II века известны попытки вычислить дату Рождества – задолго до того, как оно стало церковным праздником. Первых христиан само по себе Рождество не особенно интересовало: эти вычисления были лишь подспорьем для установления дня Крестной смерти и Воскресения Христова. Побочным результатом расчета пасхалии и стало установление 25 декабря как дня рождения Иисуса Христа.

В синоптических Евангелиях (от Матфея, Луки и Марка) днем смерти Христа назван день иудейской Пасхи, в Евангелии от Иоанна – канун Пасхи, когда в храме резали ягнят для праздничной трапезы. Следовательно, надо было решить: была ли Тайная Вечеря пасхальной трапезой? Вопрос это сложный; здесь достаточно сказать, что ранняя Церковь следовала Иоанну, а не синоптикам, приняв, таким образом, что Христос умер 14 нисана по еврейскому календарю. На пятницу оно приходилось в 30 году (7 апреля) и в 33-м (3 апреля). Встала проблема согласования еврейского (лунного) календаря с принятыми в Империи греческим и юлианским (солнечными); жаркие споры о правилах вычисления пасхалии заняли почти весь II век.

На Востоке и Западе империи эту проблему решали по-разному. Греки поначалу установили соответствия между месяцами собственного (солнечного, как и юлианский) календаря и еврейского. На нисан приходится весеннее равноденствие, по этому признаку его приравняли греческому месяцу артемисиону, а 14 нисана, соответственно – к 14 артемисиона. При пересчете с греческого календаря на юлианский 14 артемисиона равнялось 6 апреля.
На Западе же стали вычислять точный день Крестной смерти. Во времена Тертуллиана его определили как 25 марта.

Следует также учесть распространенное в тогдашнем иудаизме (небиблейское) учение о «полноте лет»: считалось, что пророки Израиля умирали в годовщину либо своего рождения, либо зачатия. Из этого следовало, что 25 марта (на Западе) или 6 апреля (на Востоке) – это день либо Рождества, либо Благовещения. Довольно быстро возобладала вторая трактовка: к 25 марта приурочили Благовещение. В таком случае Рождество будет девятью месяцами позже (25 декабря), а 6 января (девять месяцев после 6 апреля) стало в итоге днем праздника Богоявления (Крещения Господня). Армянская Церковь до сих пор в этот день празднует Рождество, поклонение волхвов и Крещение сразу.

Обычай церковного празднования Рождества зародился на Западе; в Константинополе его стали праздновать лишь с 379 или 380 года, в Антиохии – с 432, а в Иерусалиме – только в середине V в. Напротив, празднование Крещения распространялось с Востока (в Риме оно привилось где-то между 366 и 394 годами). При этом на Востоке оно считалось вторым по значению праздником (после Пасхи), оттесняя Рождество на второй план, на Западе же представало прежде всего как день поклонения волхвов и потому оставалось праздником почитаемым, но второстепенным.

Таким образом, праздник Рождества – это вовсе не перелицованное языческое торжество, заключает Вильям Тай. Едва ли Христос действительно родился 25 декабря, но, во всяком случае, эта дата явилась как разрешение специфически христианских проблем и как результат рассуждений, опирающихся на церковную традицию. Напротив, именно язычники пытались «отбить» этот день у христиан. Другое дело, что впоследствии обращавшиеся в христианство язычники могли узнавать в рождественских торжествах знакомые черты праздника Рождения непобедимого Солнца, что, вероятно, и подсказало позднейшим гимнографам образы Христа как «Солнца спасения» и «Солнца правды».

По материалам сайта Touchstonemag.com