Священнослужители о государственном контроле и свободе вероисповедания
05.07.2016 09:33
Известный православный публицист Сергей Худиев опубликовал статью «Об опасном инструменте, предложенном в "антитеррористическом пакете Яровой"». В ней, в частности, говорится:
«Поправки к закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» которые налагают определенные ограничения, в частности, на миссионерскую деятельность, вызвали бурное обсуждение и решительные возражения со стороны ряда неправославных общин, а вот православные люди отнеслись к ним в целом спокойнее. Это понятно – сейчас у Церкви достаточно хорошие отношения с государством, и люди не видят никаких оснований ждать подвоха. Что же, пока, в данный момент, таких оснований действительно нет.
Конечно, законопроект не направлен против Православной Церкви, его авторы совершенно не имели в виду как-то на нее напасть. Он предназначен для сдерживания – прежде всего – околоисламских экстремистских групп, и это понятно. Государство желает иметь юридические инструменты для сдерживания несомненной угрозы, которую представляют собой эти группы, это вопрос предотвращения терактов и спасения человеческих жизней. Намерения авторов законопроекта, несомненно, являются вполне благими.
Сейчас нет оснований полагать, что сразу после введения закона в силу, он будет использован для того, чтобы подавлять православную миссию или православную общественную активность. Значит ли это, что уж нам-то, православным, нечего опасаться?
Нет, нам есть чего опасаться. Закон – это очень надолго. Он не привязан к текущей общественно-политической обстановке. Да, сейчас отношения между государством и Церковью вполне конструктивные, власть (и в Москве, и на местах) достаточно далека от каких-либо антицерковных настроений и действий... Пока мы вполне можем быть уверены, что юридические инструменты, которые теоретически могут быть использованы против любой религиозной общины, не будут использованы против Церкви. Но это пока... Законы, которые принимаются в одной обстановке одними людьми, могут использоваться в другой обстановке – и совершенно другими. Строить безопасность Церкви только на хороших личных отношениях было бы опрометчиво...
Церковь нуждается в гарантиях своей свободы и своего невозбранного служения, которые не были бы завязаны на хорошие личные отношения и благоприятный внутриполитический климат. То и другое может измениться, и довольно внезапно. Мы живем в мире, где происходят идеологические сдвиги тектонических масштабов…
На политическую элиту России уже оказывается – и еще будет оказываться – огромное давление с целью “интеграции в цивилизованный мир” и подчинения диктату его хозяев. В этой ситуации Русская Православная Церковь, хочет она этого или нет, просто в силу своей идентичности будет преградой на пути такой интеграции. Существование в стране уже готового юридического инструментария для давления на любую религиозную общину, может оказаться востребованным совсем не теми людьми, которые этот инструментарий создавали. Необходимо учитывать такую возможность.
Для защиты Церкви – и защиты России от попыток подчинить ее внешним политическим и идеологическим центрам – необходима долговременная стратегия, важной частью которой является обеспечение свободы совести. В нынешней ситуации лозунг свободы вероисповедания – это консервативный и патриотический лозунг, который, вместе с тем, будет понятен во всем мире… Борьба с экстремистскими группами – несомненно, необходимое и полностью оправданное дело. Но лекарство не должно вызывать побочных эффектов, которые могут оказаться опаснее самой болезни».
Напомним, некоторые из священнослужителей и экспертов, обсуждавших на Regions.ru «закон о миссионерстве», также высказали обеспокоенность. Так, иерей Святослав Шевченко, настоятель храма мученицы Лукии Сиракузской в Благовещенске, сказал: « Нам пытаются сказать, что мы не имеем права говорить о Боге где-то, кроме храмов или культовых сооружений? Я вижу в этом прямую угрозу свободе слова. По сути, это антирелигиозная цензура. Думаю, устроить она может лишь воинствующих атеистов, и в результате мы вернемся к тому, от чего избавились в советскую эпоху гонений на религии… Мы можем стать свидетелями очередного гонения на православных христиан».
А президент Информационно–аналитического центра «Религия и общество» Алексей Гришин добавил: «Это как с запретом проводить экспертизы текстов Священных писаний. К чему это привело? - к «эффекту бумеранга». В итоге суды отказываются запрещать исламистскую литературу, потому что внутри есть сура Корана, - «значит, книга не должна подвергаться экспертизе». Это ослабление удара по экстремистам и серьезно затрудняет идеологическую борьбу».
Отметим также, что в наше время, когда прикрывающийся религией экстремизм становится «проблемой номер один», у властей все чаще появляется соблазн усилить контроль за религиозной сферой вообще. Так, например, в Генеральной прокуратуре предложили законодательно запретить лицам, осужденным за преступления террористической или экстремистской направленности или привлеченным к административной ответственности за нарушения в этих сферах, становиться служителями культа. Такой запрет стал бы очень серьезным вмешательством государства в религиозные вопросы: поставление священнослужителей всегда было внутренним делом религиозной общины.
«Видите ли вы опасность в попытках государства ради борьбы с экстремизмом усилить контроль над религиозной сферой? Могут ли такие попытки ударить по традиционным для России религиям? Согласны ли вы, что «в нынешней ситуации лозунг свободы вероисповедания – это консервативный и патриотический лозунг»?» - с такими вопросами корреспондент Regions.ru обратился к священнослужителям.
«Поправки к закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» которые налагают определенные ограничения, в частности, на миссионерскую деятельность, вызвали бурное обсуждение и решительные возражения со стороны ряда неправославных общин, а вот православные люди отнеслись к ним в целом спокойнее. Это понятно – сейчас у Церкви достаточно хорошие отношения с государством, и люди не видят никаких оснований ждать подвоха. Что же, пока, в данный момент, таких оснований действительно нет.
Конечно, законопроект не направлен против Православной Церкви, его авторы совершенно не имели в виду как-то на нее напасть. Он предназначен для сдерживания – прежде всего – околоисламских экстремистских групп, и это понятно. Государство желает иметь юридические инструменты для сдерживания несомненной угрозы, которую представляют собой эти группы, это вопрос предотвращения терактов и спасения человеческих жизней. Намерения авторов законопроекта, несомненно, являются вполне благими.
Сейчас нет оснований полагать, что сразу после введения закона в силу, он будет использован для того, чтобы подавлять православную миссию или православную общественную активность. Значит ли это, что уж нам-то, православным, нечего опасаться?
Нет, нам есть чего опасаться. Закон – это очень надолго. Он не привязан к текущей общественно-политической обстановке. Да, сейчас отношения между государством и Церковью вполне конструктивные, власть (и в Москве, и на местах) достаточно далека от каких-либо антицерковных настроений и действий... Пока мы вполне можем быть уверены, что юридические инструменты, которые теоретически могут быть использованы против любой религиозной общины, не будут использованы против Церкви. Но это пока... Законы, которые принимаются в одной обстановке одними людьми, могут использоваться в другой обстановке – и совершенно другими. Строить безопасность Церкви только на хороших личных отношениях было бы опрометчиво...
Церковь нуждается в гарантиях своей свободы и своего невозбранного служения, которые не были бы завязаны на хорошие личные отношения и благоприятный внутриполитический климат. То и другое может измениться, и довольно внезапно. Мы живем в мире, где происходят идеологические сдвиги тектонических масштабов…
На политическую элиту России уже оказывается – и еще будет оказываться – огромное давление с целью “интеграции в цивилизованный мир” и подчинения диктату его хозяев. В этой ситуации Русская Православная Церковь, хочет она этого или нет, просто в силу своей идентичности будет преградой на пути такой интеграции. Существование в стране уже готового юридического инструментария для давления на любую религиозную общину, может оказаться востребованным совсем не теми людьми, которые этот инструментарий создавали. Необходимо учитывать такую возможность.
Для защиты Церкви – и защиты России от попыток подчинить ее внешним политическим и идеологическим центрам – необходима долговременная стратегия, важной частью которой является обеспечение свободы совести. В нынешней ситуации лозунг свободы вероисповедания – это консервативный и патриотический лозунг, который, вместе с тем, будет понятен во всем мире… Борьба с экстремистскими группами – несомненно, необходимое и полностью оправданное дело. Но лекарство не должно вызывать побочных эффектов, которые могут оказаться опаснее самой болезни».
Напомним, некоторые из священнослужителей и экспертов, обсуждавших на Regions.ru «закон о миссионерстве», также высказали обеспокоенность. Так, иерей Святослав Шевченко, настоятель храма мученицы Лукии Сиракузской в Благовещенске, сказал: « Нам пытаются сказать, что мы не имеем права говорить о Боге где-то, кроме храмов или культовых сооружений? Я вижу в этом прямую угрозу свободе слова. По сути, это антирелигиозная цензура. Думаю, устроить она может лишь воинствующих атеистов, и в результате мы вернемся к тому, от чего избавились в советскую эпоху гонений на религии… Мы можем стать свидетелями очередного гонения на православных христиан».
А президент Информационно–аналитического центра «Религия и общество» Алексей Гришин добавил: «Это как с запретом проводить экспертизы текстов Священных писаний. К чему это привело? - к «эффекту бумеранга». В итоге суды отказываются запрещать исламистскую литературу, потому что внутри есть сура Корана, - «значит, книга не должна подвергаться экспертизе». Это ослабление удара по экстремистам и серьезно затрудняет идеологическую борьбу».
Отметим также, что в наше время, когда прикрывающийся религией экстремизм становится «проблемой номер один», у властей все чаще появляется соблазн усилить контроль за религиозной сферой вообще. Так, например, в Генеральной прокуратуре предложили законодательно запретить лицам, осужденным за преступления террористической или экстремистской направленности или привлеченным к административной ответственности за нарушения в этих сферах, становиться служителями культа. Такой запрет стал бы очень серьезным вмешательством государства в религиозные вопросы: поставление священнослужителей всегда было внутренним делом религиозной общины.
«Видите ли вы опасность в попытках государства ради борьбы с экстремизмом усилить контроль над религиозной сферой? Могут ли такие попытки ударить по традиционным для России религиям? Согласны ли вы, что «в нынешней ситуации лозунг свободы вероисповедания – это консервативный и патриотический лозунг»?» - с такими вопросами корреспондент Regions.ru обратился к священнослужителям.
05.07.2016 10:26
В любом нововведении есть риск. Даже полезный и удобный в хозяйстве нож может быть использован как оружие, - что уж говорить про законы. Всем известна пословица: «Закон что дышло – куда повернул, туда и вышло». Но если сейчас создаются новые законодательные инструменты, чтобы противостоять новым угрозам и опасностям, не нужно от них отказываться. Возможно, они будут эффективны, и пускай в таком случае работают.
Да, нужно учитывать все опасности. Пора ставить вопрос о роли, которая принадлежит русскому православию здесь, в России, говорить о миссии нашей страны, а затем о том, что для нее, для русского народа есть Церковь. Может быть, появится закон о деятельности Русской Православной Церкви, который будет конкретнее, нежели известный закон о религиозных организациях - расплывчатый и ставящий ограничения. Так уж устроена любая система - она развивается в сторону усложнения, а не упрощения, но это усложнение должно преследовать какие-то цели.
Сейчас в мире очень ясно сформированы цели строительства глобального государства, которое должно завершиться фантастической тоталитарной системой контроля каждого человека, живущего на Земле (по крайней мере, находящегося в рамках так называемого «цивилизационного мира»), которому разрешено пользоваться технологиями и благами. Возможно, той части мира, которая не будет к этому допущена, придется жить в этаком средневековье, где нет ни законов, ни порядка, ни здравоохранения, ни образования. Остальные, конечно, смогут всем этим пользоваться, но заплатят отказом от дарованной им Богом свободы. Такое строительство осуществляют наши враги, а что строим мы – вопрос. Вот они, в отличие от нас, понимают, что делают. И ответить, хорош или нет закон, который мы принимаем, - а они вполне могут использовать наши законы в своих целях, - можно будет только после того, как мы сформулируем цель нашего существования, а президент скажет нам, для чего существует Россия, кто в ней русский народ. А тогда мы поймем, что для нас Церковь и все остальное.
Да, нужно учитывать все опасности. Пора ставить вопрос о роли, которая принадлежит русскому православию здесь, в России, говорить о миссии нашей страны, а затем о том, что для нее, для русского народа есть Церковь. Может быть, появится закон о деятельности Русской Православной Церкви, который будет конкретнее, нежели известный закон о религиозных организациях - расплывчатый и ставящий ограничения. Так уж устроена любая система - она развивается в сторону усложнения, а не упрощения, но это усложнение должно преследовать какие-то цели.
Сейчас в мире очень ясно сформированы цели строительства глобального государства, которое должно завершиться фантастической тоталитарной системой контроля каждого человека, живущего на Земле (по крайней мере, находящегося в рамках так называемого «цивилизационного мира»), которому разрешено пользоваться технологиями и благами. Возможно, той части мира, которая не будет к этому допущена, придется жить в этаком средневековье, где нет ни законов, ни порядка, ни здравоохранения, ни образования. Остальные, конечно, смогут всем этим пользоваться, но заплатят отказом от дарованной им Богом свободы. Такое строительство осуществляют наши враги, а что строим мы – вопрос. Вот они, в отличие от нас, понимают, что делают. И ответить, хорош или нет закон, который мы принимаем, - а они вполне могут использовать наши законы в своих целях, - можно будет только после того, как мы сформулируем цель нашего существования, а президент скажет нам, для чего существует Россия, кто в ней русский народ. А тогда мы поймем, что для нас Церковь и все остальное.
05.07.2016 10:25
И та, и другая точка зрения имеют право на существование. Жесткие законы, которые гарантировали бы свободу - в том числе, Русской Православной Церкви - не могут оставаться незыблемыми. У нас всегда все было завязано на личностных отношениях, и потепление этих отношений сказывалось на жизни Церкви и общества благотворно, а похолодание – отрицательно, ибо власти в любой момент могли изменить законодательную базу под свои новые интересы.
Поэтому гарантировать свободу Церкви лишь на основании того, что за нее будут законы конкретного государства, нельзя. А если это и продлится, то очень недолго - государство может воспользоваться малейшим предлогом, чтобы все изменить. Так что наличие законов ничего не гарантирует.
Лично я разделяю опасения Сергея Худиева: сегодня у нас действительно теплые, добрососедские отношения между Церковью и государством, а завтра многое может измениться, причем не в лучшую для Церкви сторону. Поэтому некая законная база, которая гарантировала бы неприкосновенность вмешательства государства в дела Церкви, нужна. Но это вопрос дискуссионный, ведь представленные две точки зрения – не просто популистские заявления, они обусловлены опытом, историческими свидетельствами.
Поэтому гарантировать свободу Церкви лишь на основании того, что за нее будут законы конкретного государства, нельзя. А если это и продлится, то очень недолго - государство может воспользоваться малейшим предлогом, чтобы все изменить. Так что наличие законов ничего не гарантирует.
Лично я разделяю опасения Сергея Худиева: сегодня у нас действительно теплые, добрососедские отношения между Церковью и государством, а завтра многое может измениться, причем не в лучшую для Церкви сторону. Поэтому некая законная база, которая гарантировала бы неприкосновенность вмешательства государства в дела Церкви, нужна. Но это вопрос дискуссионный, ведь представленные две точки зрения – не просто популистские заявления, они обусловлены опытом, историческими свидетельствами.
05.07.2016 10:18
Обсуждаемый в обществе вопрос о свободе вероисповедания, взаимоотношениях Церкви и государства - важный и актуальный. Нужно понимать, что в всякая власть, как бы она себя ни именовала - демократической, авторитарной, монархической - просто по природе своей стремится регламентировать все и вся. Это стремление неизбежно приводит либо к гонениям на Церковь как на институт, который не подчиняется и не вмещается в «прокрустово ложе», либо к безнравственной тоталитарной свободе, когда под это понятие может быть подведено все, включая противоестественное и безобразное зло.
Так что такое свобода вероисповедания, консервативный ли это лозунг? - в 90-е годы у нас была полная свобода вероисповеданий, и такого разгула деструктивных культов, как в России, не было нигде. Представители европейских политических структур с удивлением говорили: «Мы в своей стране не можем даже вручить повестку в суд этим «религиозным организациям», потому что у них нет права юридического лица, и если они где-то соберутся, их тут же посадят в тюрьму, а у вас они выступают, что-то пропагандируют, занимаются миссионерством прямо в Госдуме!» Такая «свобода вероисповедания», конечно, никакой не консервативный лозунг.
Мы должны понимать: под словом «свобода» каждый понимает свое, и свобода, которой живет сейчас западный мир, обвиняя Россию в ее отсутствии, неприемлема для нас. Да, у нас где-то беспорядок, где-то что-то делается плохо или не делается вовсе, - и этого отрицательного можно найти много. Но и положительного не меньше, а во многих случаях больше. И надо отдать должное нашей власти – сегодня у нас есть свобода, какую не найдешь ни в одной другой сколько-нибудь развитой так называемой демократической стране.
Это не означает, что свобода совести, вероисповедания каждого человека может быть ограничена государством (речь, конечно, не идет о деструктивных культах, тоталитарных сектах или политически ангажированном псевдорелигиозном шарлатанстве). Каждый проведет здесь свою границу: кто-то посчитает, что секта «Аум Синрике», члены которой распыляли в токийском метро отравляющее вещество, готовились к государственному перевороту и войне за мировое господство, закупая боевые вертолеты, - обычная религиозная организация, или что секта «Небесные врата», адепты которой совершили массовые самоубийства в Калифорнии - воплощение свободы религиозного самовыражения человека, а кто-то - что одна из традиционных для России религий, ислам, должна быть запрещена, поскольку в какой-то степени связана с терроризмом и экстремизмом. И каждый будет считать, что прав.
Так что такое свобода вероисповедания, консервативный ли это лозунг? - в 90-е годы у нас была полная свобода вероисповеданий, и такого разгула деструктивных культов, как в России, не было нигде. Представители европейских политических структур с удивлением говорили: «Мы в своей стране не можем даже вручить повестку в суд этим «религиозным организациям», потому что у них нет права юридического лица, и если они где-то соберутся, их тут же посадят в тюрьму, а у вас они выступают, что-то пропагандируют, занимаются миссионерством прямо в Госдуме!» Такая «свобода вероисповедания», конечно, никакой не консервативный лозунг.
Мы должны понимать: под словом «свобода» каждый понимает свое, и свобода, которой живет сейчас западный мир, обвиняя Россию в ее отсутствии, неприемлема для нас. Да, у нас где-то беспорядок, где-то что-то делается плохо или не делается вовсе, - и этого отрицательного можно найти много. Но и положительного не меньше, а во многих случаях больше. И надо отдать должное нашей власти – сегодня у нас есть свобода, какую не найдешь ни в одной другой сколько-нибудь развитой так называемой демократической стране.
Это не означает, что свобода совести, вероисповедания каждого человека может быть ограничена государством (речь, конечно, не идет о деструктивных культах, тоталитарных сектах или политически ангажированном псевдорелигиозном шарлатанстве). Каждый проведет здесь свою границу: кто-то посчитает, что секта «Аум Синрике», члены которой распыляли в токийском метро отравляющее вещество, готовились к государственному перевороту и войне за мировое господство, закупая боевые вертолеты, - обычная религиозная организация, или что секта «Небесные врата», адепты которой совершили массовые самоубийства в Калифорнии - воплощение свободы религиозного самовыражения человека, а кто-то - что одна из традиционных для России религий, ислам, должна быть запрещена, поскольку в какой-то степени связана с терроризмом и экстремизмом. И каждый будет считать, что прав.
05.07.2016 10:01
Опыт России, хотим мы того или нет, все равно связан с ее тысячелетней историей, с определенными традициями, с развитием русского народа как государствообразующего и, безусловно, русского православия, которое сыграло большую роль в становлении русской государственности. Так что такие факторы нельзя сбрасывать со счетов, когда мы говорим о современной политической ситуации в России.
В США таких корней не было, там государство формировалось как большой этнический котел, где легче начинать с чистого листа. А в России, как в Европе, без учета этих исторических факторов выстраивать современную политику невозможно. Чтобы было понятно, это так же касается таких традиционных религиозных государств, как Арабские Эмираты или Израиль. Что бы ни говорили о мультикультурализме, толерантности, но в этих государствах приоритет Корана и Торы соответственно будет очевидным. И если эти государства имеют право на такие приоритеты, то почему у России такого права нет? То есть толерантность - это игра в одни ворота? Действия, направленные против государствообразующей религии?
Да, есть разный уровень церковности, но если ставить на одну доску православие, ислам и иудаизм, хотя они и традиционные религии по современному закону, все же нужно учитывать роль, которую сыграла каждая из этих религий в истории нашего государства. Очевидно же, что у православия должен быть приоритет, но без дискриминации других религий.
Если законодательство предусматривает ограничение экстремизма, то мы должны понимать, с какими религиями экстремизм связан. Православие иногда упрекают в фундаментализме, но назовите человека, который убивал бы людей под православными лозунгами? История ХХ и ХХI века таких примеров не дает, - а под исламскими лозунгами убивали и убивают. Конечно, это не значит, что ислам должен ассоциироваться с терроризмом, но понятно, что под исламскими лозунгами творятся вещи, которые несут угрозу нашей стране. И законодательство учитывает эту ситуацию.
Поэтому здесь, мне кажется, под прикрытием поликонфессиональности не следует дискриминировать Православную Церковь. У людей, которые исповедуют православие, такие же права, как и у всех граждан. Почему если какие-то меньшинства хотят и имеют право на голос, то представители большинства подвергаются дискриминации? Это не либеральный подход, мы должны учитывать интересы всех, и интересы большинства должны представлять приоритет для государственной политики и общества в целом.
В США таких корней не было, там государство формировалось как большой этнический котел, где легче начинать с чистого листа. А в России, как в Европе, без учета этих исторических факторов выстраивать современную политику невозможно. Чтобы было понятно, это так же касается таких традиционных религиозных государств, как Арабские Эмираты или Израиль. Что бы ни говорили о мультикультурализме, толерантности, но в этих государствах приоритет Корана и Торы соответственно будет очевидным. И если эти государства имеют право на такие приоритеты, то почему у России такого права нет? То есть толерантность - это игра в одни ворота? Действия, направленные против государствообразующей религии?
Да, есть разный уровень церковности, но если ставить на одну доску православие, ислам и иудаизм, хотя они и традиционные религии по современному закону, все же нужно учитывать роль, которую сыграла каждая из этих религий в истории нашего государства. Очевидно же, что у православия должен быть приоритет, но без дискриминации других религий.
Если законодательство предусматривает ограничение экстремизма, то мы должны понимать, с какими религиями экстремизм связан. Православие иногда упрекают в фундаментализме, но назовите человека, который убивал бы людей под православными лозунгами? История ХХ и ХХI века таких примеров не дает, - а под исламскими лозунгами убивали и убивают. Конечно, это не значит, что ислам должен ассоциироваться с терроризмом, но понятно, что под исламскими лозунгами творятся вещи, которые несут угрозу нашей стране. И законодательство учитывает эту ситуацию.
Поэтому здесь, мне кажется, под прикрытием поликонфессиональности не следует дискриминировать Православную Церковь. У людей, которые исповедуют православие, такие же права, как и у всех граждан. Почему если какие-то меньшинства хотят и имеют право на голос, то представители большинства подвергаются дискриминации? Это не либеральный подход, мы должны учитывать интересы всех, и интересы большинства должны представлять приоритет для государственной политики и общества в целом.
05.07.2016 09:56
В России государство не вмешивается в нашу религиозную деятельность, мы совершенно свободны в наших решениях, это очень важно. Потому что во многих государствах даже с серьезным религиозным компонентом намного выше влияние государства на религиозные общины.
В целом «антитеррористический пакет Яровой» я поддерживаю, и в профильной рабочей группе в Общественной Палате, которой я руковожу, мы эту тему обсуждали. Но есть другая сторона медали. При принятии закона, к сожалению, ни сами религиозные организации не вовлекались в обсуждение законопроекта, ни действующие площадки при комитете Госдумы, ни комиссия в Общественной Палате, ни Межрелигиозный совет России – никого не пригласили. И получилось так, что закон быстро приняли, Дума уже закончила свою работу в этом созыве, а народ остался без разъяснений, - а это миллионы верующих! То есть самая животрепещущая тема, которая у всех верующих на устах, замалчивается. А когда у людей нет правдивой информации, начинаются спекуляции, идущие от разных политических групп, в том числе зарубежных, не очень хорошо к нам настроенных.
Еще важно правоприменение. Мы же знаем, что чиновников-самодуров всегда хватало. И как они будут применять этот закон на местах? Например, придет к власти в каком-нибудь регионе коммунист с атеистическими убеждениями, будет он этот закон использовать в своих целях. И кто будет контролировать? Да, будем мы в Общественной Палате наблюдать, но не каждый же дойдет с замечаниями до Палаты, Госдумы, Совета Федерации!
Так что в целом закон сегодня когда наши недруги хотят использовать религиозную фразеологию в своих целях, нужен. Но надо было закон как следует доработать и разъяснить людям его действие.
В целом «антитеррористический пакет Яровой» я поддерживаю, и в профильной рабочей группе в Общественной Палате, которой я руковожу, мы эту тему обсуждали. Но есть другая сторона медали. При принятии закона, к сожалению, ни сами религиозные организации не вовлекались в обсуждение законопроекта, ни действующие площадки при комитете Госдумы, ни комиссия в Общественной Палате, ни Межрелигиозный совет России – никого не пригласили. И получилось так, что закон быстро приняли, Дума уже закончила свою работу в этом созыве, а народ остался без разъяснений, - а это миллионы верующих! То есть самая животрепещущая тема, которая у всех верующих на устах, замалчивается. А когда у людей нет правдивой информации, начинаются спекуляции, идущие от разных политических групп, в том числе зарубежных, не очень хорошо к нам настроенных.
Еще важно правоприменение. Мы же знаем, что чиновников-самодуров всегда хватало. И как они будут применять этот закон на местах? Например, придет к власти в каком-нибудь регионе коммунист с атеистическими убеждениями, будет он этот закон использовать в своих целях. И кто будет контролировать? Да, будем мы в Общественной Палате наблюдать, но не каждый же дойдет с замечаниями до Палаты, Госдумы, Совета Федерации!
Так что в целом закон сегодня когда наши недруги хотят использовать религиозную фразеологию в своих целях, нужен. Но надо было закон как следует доработать и разъяснить людям его действие.
05.07.2016 09:52
Сегодня я никакой угрозы традиционным религиям не вижу. Ограничения касаются только сектантов, будь они христиане или мусульмане. А традиционным религиям опасаться нечего. Мне кажется, государство уже осознало значение и роль религии в нынешнем мире, поэтому не стоит опасаться нового закона.
Эта мода на интеграцию, толерантность мне не нравится. Не надо терпеть друг друга, иначе это выльется в непонимание и конфликт. Надо понимать друг друга, уметь договариваться, и тогда не будет проблем в обществе.
А против экстремистов и террористов, которые, прикрываясь религией, пытаются разрушить государство, как раз и нужен такой «антитеррористический пакет Яровой».
Эта мода на интеграцию, толерантность мне не нравится. Не надо терпеть друг друга, иначе это выльется в непонимание и конфликт. Надо понимать друг друга, уметь договариваться, и тогда не будет проблем в обществе.
А против экстремистов и террористов, которые, прикрываясь религией, пытаются разрушить государство, как раз и нужен такой «антитеррористический пакет Яровой».
05.07.2016 09:50
Религиозная жизнь общества - это продолжение культуры и традиций этого общества, и религия как образ жизни всегда доминировала и доминирует. Кстати, слово «религия» не всегда использовалось, и не стоит придавать ему большее значение, чем устоявшимся обычаям и традициям народов, населяющих Россию.
Россия переживает непростое время: куда ни взгляни, всюду кризисы. И законы не «отливаются в граните», это живая часть общества. К счастью, они подвержены изменениям, улучшениям, и новый состав Думы может вернуться к «антитеррористическому пакету» для внесения дополнений и изменений. Нам ничего не остается, кроме как проявить выдержку и терпение, чтобы посмотреть, во что все это выльется.
Помните жуткие крики в 1997 году при принятии закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»? А ведь закон живет, общины развиваются, религиозная жизнь укрепляется, хотя есть много пробелов, лазеек для иностранцев. Жизнь определяется не законами, а конкретными действиями. Так же и с «пакетом Яровой»: найдутся, если нужно, поправки и на него. Так что не будем плакать раньше времени!
Россия переживает непростое время: куда ни взгляни, всюду кризисы. И законы не «отливаются в граните», это живая часть общества. К счастью, они подвержены изменениям, улучшениям, и новый состав Думы может вернуться к «антитеррористическому пакету» для внесения дополнений и изменений. Нам ничего не остается, кроме как проявить выдержку и терпение, чтобы посмотреть, во что все это выльется.
Помните жуткие крики в 1997 году при принятии закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»? А ведь закон живет, общины развиваются, религиозная жизнь укрепляется, хотя есть много пробелов, лазеек для иностранцев. Жизнь определяется не законами, а конкретными действиями. Так же и с «пакетом Яровой»: найдутся, если нужно, поправки и на него. Так что не будем плакать раньше времени!
05.07.2016 09:47
В иудаизме миссионерская деятельность была запрещена в XI-XII веках решением Каганата – это было связано с нападками христианской Церкви на еврейские общины, в результате чего страдали и сами общины, и новообращенные. Так что нас эти ограничения не коснутся.
А в христианских конфессиях и в сектах подразумевается миссионерство. Думаю, для них принятие этого закона станет болезненным ударом и будет восприниматься как попытка ограничить их деятельность. Получается, вести христианскую пропаганду теперь можно только в церквах и иных зданиях религиозного назначения? А как быть с передачами религиозного характера, которые показывают по телевизору? Кроме того, существуют различные советы, куда входят представители многих религий – получается, все, что они там скажут, будет пропагандой? Они же будут говорить о своей религии вне стен культовых зданий?
А вот на экстремистские организации этот закон вряд ли существенно повлияет. К тому же у нас много других способов противодействовать экстремизму - в том числе на государственном уровне. Мне кажется, в первую очередь пострадают традиционные религии, а для экстремистов мало что изменится.
Важно не только инициировать закон, но посмотреть, как он будет работать, во что выльется на практике его применение. Пока никто этого сказать не может.
А в христианских конфессиях и в сектах подразумевается миссионерство. Думаю, для них принятие этого закона станет болезненным ударом и будет восприниматься как попытка ограничить их деятельность. Получается, вести христианскую пропаганду теперь можно только в церквах и иных зданиях религиозного назначения? А как быть с передачами религиозного характера, которые показывают по телевизору? Кроме того, существуют различные советы, куда входят представители многих религий – получается, все, что они там скажут, будет пропагандой? Они же будут говорить о своей религии вне стен культовых зданий?
А вот на экстремистские организации этот закон вряд ли существенно повлияет. К тому же у нас много других способов противодействовать экстремизму - в том числе на государственном уровне. Мне кажется, в первую очередь пострадают традиционные религии, а для экстремистов мало что изменится.
Важно не только инициировать закон, но посмотреть, как он будет работать, во что выльется на практике его применение. Пока никто этого сказать не может.
05.07.2016 09:45
Я бы согласился не столько с автором этой статьи, сколько с замечаниями
моих коллег - религиоведов, представителей общественных организаций,
лидеров различных религиозных общин России и Москвы. А они говорят, что
на сей раз не было широкого обсуждения, ставшего уже традиционным и
важным, предваряющим принятие законопроектов, затрагивающих жизнь
религиозных организаций. Это самый главный упрек, и
справедливый! Практика широкого обсуждения с общественностью была
неотъемлемой частью работы Госдумы шестого созыва. Представители
традиционных религий, других религиозных, общественных организаций
приходили на расширенные заседания профильного комитета, во
всевозможные структуры в Думе, общественные и экспертные советы.
Такой общественный совет при нашей Межфракционной депутатской группе в
защиту христианских ценностей в Думе шестого созыва работал очень
продуктивно.
Так вот, широкого обсуждения этого законопроекта не было, что и вызвало отрицательную реакцию - в основном представителей религиозных организаций, которые в России не принято называть традиционными. Впрочем, «традиционные религии» – пока не юридический термин, хотя уже «ушел в народ».
Мы сотрудничаем на разных общественных форумах с неправославными христианами, представляющими в Росси меньшинство. Эти люди и организации входят в Президентский совет по взаимодействию с религиозными объединениями, и к ним благодаря их конструктивной деятельности относятся с уважением. И я бы, конечно, настаивал на такой юридической формулировке - «традиционные религии» (думаю, неправославные христианские братья поймут и тоже ее примут). Другой вопрос - что это повлечет за собой? Наверное, тогда будут говорить о каких-то льготах, преференциях для традиционных религий. И от этих рассуждений можно перейти к предлагаемому закону.
Верно подмечено, что он касается скорее нетрадиционных и нецентрализованных организаций (хотя и традиционный ислам не имеет централизованного управления – например, в Межрелигиозном совете России на сегодняшний день состоят три муфтия, которые представляют определенные территории). А вот у старейших централизованных организаций, таких, как Русская Православная Церковь, проблем с централизованной выдачей миссионерам удостоверений (что предписывает делать закон), нет. Насколько мне известно, миссионерский отдел давно уже работает в этом направлении, и готов обеспечить миссионеров разрешениями на миссионерскую деятельность. На мой взгляд, это в некотором роде дисциплинирует религиозные организации, обязывая их следить за подготовкой миссионеров.
Кто такой миссионер? – человек, окончивший специальные курсы. А у нас в учебных заведениях Православной Церкви это в основном люди с высшим образованием. Стало быть, городской сумасшедший или сектант, который вышел на площадь, и непонятно к чему призывает людей, раздавая странную литературу, будет ограничен в свободе распространения ереси. Закон, на мой взгляд, призван обезопасить прежде всего от таких проповедников зла - я бы не воспринимал его только как противодействие террористической деятельности. Отчасти он будет работать и против сектантов. И если мы говорим, что духовная безопасность часть национальной безопасности страны, то с его помощью можем пресечь деятельность опасных тоталитарных сект. А нам очень трудно с ними бороться, так как слово «секта» до сих пор не введено в юридический обиход. Антисектантских законов, которые бы разъясняли, что такое секта, тоже не существует. Такие пробелы в законодательстве еще есть.
Можно ли сказать, что так называемый «пакет Яровой» идеален?- думаю, нет. Он принимался наскоро, многие специалисты, в том числе, члены нашей Межфракционной депутатской группы не были ознакомлены с этим документом. На мой взгляд, закон сыроват, и я думаю, депутаты и общественники будут правы, если попросят депутатов Госдумы следующего созыва его скорректировать. А все желающие получить экспертную оценку и узнать мнение по поводу этого закона Русской Православной Церкви могут сделать это, зайдя на сайт Патрирхия.ру, где руководитель юридической службы Московского патриархата матушка игуменья Ксения Чернега дает ему исчерпывающую оценку.
Так вот, широкого обсуждения этого законопроекта не было, что и вызвало отрицательную реакцию - в основном представителей религиозных организаций, которые в России не принято называть традиционными. Впрочем, «традиционные религии» – пока не юридический термин, хотя уже «ушел в народ».
Мы сотрудничаем на разных общественных форумах с неправославными христианами, представляющими в Росси меньшинство. Эти люди и организации входят в Президентский совет по взаимодействию с религиозными объединениями, и к ним благодаря их конструктивной деятельности относятся с уважением. И я бы, конечно, настаивал на такой юридической формулировке - «традиционные религии» (думаю, неправославные христианские братья поймут и тоже ее примут). Другой вопрос - что это повлечет за собой? Наверное, тогда будут говорить о каких-то льготах, преференциях для традиционных религий. И от этих рассуждений можно перейти к предлагаемому закону.
Верно подмечено, что он касается скорее нетрадиционных и нецентрализованных организаций (хотя и традиционный ислам не имеет централизованного управления – например, в Межрелигиозном совете России на сегодняшний день состоят три муфтия, которые представляют определенные территории). А вот у старейших централизованных организаций, таких, как Русская Православная Церковь, проблем с централизованной выдачей миссионерам удостоверений (что предписывает делать закон), нет. Насколько мне известно, миссионерский отдел давно уже работает в этом направлении, и готов обеспечить миссионеров разрешениями на миссионерскую деятельность. На мой взгляд, это в некотором роде дисциплинирует религиозные организации, обязывая их следить за подготовкой миссионеров.
Кто такой миссионер? – человек, окончивший специальные курсы. А у нас в учебных заведениях Православной Церкви это в основном люди с высшим образованием. Стало быть, городской сумасшедший или сектант, который вышел на площадь, и непонятно к чему призывает людей, раздавая странную литературу, будет ограничен в свободе распространения ереси. Закон, на мой взгляд, призван обезопасить прежде всего от таких проповедников зла - я бы не воспринимал его только как противодействие террористической деятельности. Отчасти он будет работать и против сектантов. И если мы говорим, что духовная безопасность часть национальной безопасности страны, то с его помощью можем пресечь деятельность опасных тоталитарных сект. А нам очень трудно с ними бороться, так как слово «секта» до сих пор не введено в юридический обиход. Антисектантских законов, которые бы разъясняли, что такое секта, тоже не существует. Такие пробелы в законодательстве еще есть.
Можно ли сказать, что так называемый «пакет Яровой» идеален?- думаю, нет. Он принимался наскоро, многие специалисты, в том числе, члены нашей Межфракционной депутатской группы не были ознакомлены с этим документом. На мой взгляд, закон сыроват, и я думаю, депутаты и общественники будут правы, если попросят депутатов Госдумы следующего созыва его скорректировать. А все желающие получить экспертную оценку и узнать мнение по поводу этого закона Русской Православной Церкви могут сделать это, зайдя на сайт Патрирхия.ру, где руководитель юридической службы Московского патриархата матушка игуменья Ксения Чернега дает ему исчерпывающую оценку.
Протоиерей Сергий Рыбаков
доцент кафедры теологии Рязанского госуниверситета, председатель отдела религиозного образования Рязанской епархии
05.07.2016 10:29
Режим наибольшей устойчивости - когда конфессии объединяют народ и государство, в противном случае через законы мы никогда не получим надежного механизма и договоренностей, которые будут истолкованы верно. Это как в СССР, когда большевики пришли к власти и издавали законы, которые им нужны, да и те сами же нарушали как хотели. Так что дело не в законах, а в том, кто будет применять эти законы и в интересах какого народа. Если власть антинародная, как в большевистский период, то понятно, что в первую очередь уничтожается духовная элита. А если власть из народа и для народа, то государство поддерживает и само исповедует конфессию самого народа.
Дай Бог, чтобы законы не только принимались и формулировки были точными, но и чтобы те люди, которые их исполняют, понимали, ради чего и ради кого все это сделано. И всегда будут те, кто будет эти законы перетолковывать даже локально, то есть на местах, в регионах, что мы сейчас и наблюдаем.
Так что я бы сосредоточился не на четких формулировках, а на выражении позиции государства по отношению к традиционным и нетрадиционным конфессиям. Если в законе четко обусловлено, что он принят в интересах традиционных конфессий, то остальные будут понимать свое место, что им не дано делать все, что заблагорассудится. А если не обговаривать, то любые законы перетолкуют как угодно.