Прежде всего, мне кажется, нужно сказать: террористы – это не мусульмане. Можно, например, любого бандита назвать христианином – они почти все крестики носят. Но если человек преступает законы божеские и человеческие, какой он христианин?! Если он живет в христианской стране, это не значит, что он христианин.

Так вот: если убивает человек из мусульманской страны, это не значит, что он мусульманин. Это значит, что он террорист, маньяк, фанатик, но не настоящий верующий человек. Поэтому канонизация невинноубиенных не может восприниматься как антимусульманский шаг.

Другое дело, сочтет ли Священноначалие, Русская Православная Церковь необходимым причислять убитых к лику святых. Это вопрос очень серьезный и требующий рассмотрения людей, которые уполномочены Церковью решать именно такие вопросы. Так что говорить, будут ли они канонизированы или нет, - предвосхищать события и навязывать свое мнение.

Хочу подчеркнуть: нельзя приравнивать теракт, совершенный какими-то безумцами и фанатиками, к религиозному акту. Эти люди вне закона и вне веры.

Начиная с убийства Каином Авеля (что описывается в Книге Бытия), человек в определенных обстоятельствах порой проявляет и великое мужество в вере, и великую низость. Того же Каина Господь предупреждал, чтобы он не восставал против брата, что он должен властвовать над грехом. То есть у Каина был выбор: следовать собственным страстям и грехам, или нет.

Поэтому всякое беззаконие, в том числе, богопротивное, на религиозной почве – восстание против правды Божьей. А главная личность в истории человеческого рода – это Богочеловек, Господь наш Иисус Христос. Благодаря его жертвенной любви мы имеем надежду на спасение для жизни вечной.

В истории Церкви это тем или иным образом повторяется – на правду Божью всегда находится некая неправда, и в любые времена любой христианин, желая оставаться верным Христу, имеет возможность за правду Божью пострадать – даже таким образом. В этом нет ничего удивительного – это всегда явление праведного Авеля и неправедного, беззаконного Каина.

Вообще в соборной, общецерковной традиции канонизировать всех – по факту тех или иных событий, в том числе, такого драматичного характера, – нет. Одно из условий канонизации – еще и почитание в народе, в том числе мучеников.

А сама по себе канонизация как соборный акт в судьбах людей ничего не меняет, – в том числе в вечности, в отношении к Богу. Скорее, это имеет значение для судеб Церкви не на небесах, а здесь. Поэтому если необходимость в такой канонизации появится, значит, она произойдет. Но на это нужно время. Этого не происходит не из-за того, что кто-то чего-то боится.

Мученичество всегда было в Церкви – это исповедание Господа нашего Иисуса Христа вплоть до смерти. Такой поступок предполагает, что человека принуждали отказаться от своей веры. Часто это принуждение сопровождалось не только угрозами, но и страшными пытками, убийствами. Например, убивали детей на глазах их родителей. Мученичество – это высшее служение Богу, которое только может быть.

То, что погибшие в Кизляре были убиты как христиане мусульманским фанатиком-экстремистом, – несомненно. Скорее всего, этот человек принадлежал к какой-то экстремисткой группировке, или, по крайней мере, был одним из сочувствующих, который начитался соответствующей литературы, и быть может, решил таким образом утверждать свою веру. Но нужно все-таки различать поступки отдельных мусульманских экстремистов и позицию того, что мусульмане называют уммой – собранием всех мусульман. Мы не можем предъявить претензии всей мусульманской умме. Нам известны высказывания мусульманских лидеров и позиция большинства людей, которые называют себя мусульманами. Это позиция не экстремистская, а вполне, как сейчас говорят, толерантная. Думаю, поэтому даже в случае канонизации это не вызовет кризиса в отношениях православных и мусульман нашей страны.

Я полагаю, большинство мусульман осуждают этот ужасный поступок, и прославление подвига людей, отдавших свою жизнь, не должно быть причиной религиозного противостояния.

С другой стороны, я бы все-таки обратил внимание на то, что людей, пострадавшие в Кизляре, никто не принуждал к отречению от Христа. Они стали невольной и невинной жертвой фанатика. К сожалению, я не знаю подробностей этого происшествия. Слышал, какая-то нищенка стала сопротивляться и бить экстремиста, и он несколько раз в нее выстрелил. Это, конечно героический поступок человека, который не пожалел свою жизнь «за други своя». В ее поступке точно есть какой-то назидательный пример для подражания всем остальным христианам. И здесь, несомненно, есть чему подражать. Однако сколько христиан погибло, например, при взятии Константинополя турками? – А ведь это было не просто политическое событие, оно имело и религиозный аспект. Но Церковь их не прославляла, хотя они, конечно, защищали родину, наверное, защищали и ближних своих – тоже христиан. В конце концов, они защищали свою веру. Но Церковь очень избирательно относится к самому факту канонизации.

В любом случае, я думаю, вопрос о канонизации невинноубиенных христиан в Кизляре имеет лишь земное измерение. Святых гораздо больше, чем имен, которые мы находим в святцах. Просто об их подвигах мы не знаем, часто они совершаются втайне от всех. И вообще понятие «святость» в древности имело гораздо большее значение, чем прославление человека за какое-то особое служение в Церкви. Поэтому я думаю, у Бога есть свой суд, своя мера, свое прославление.

Нужно или нет канонизировать кизлярских христиан? – Не знаю, это требует исследования их жизни. Прославляют ведь не только за факт смерти, пусть даже у стен храма, а в соответствии с жизнью человека. Какова была его жизнь? Можно ли считать его кончину триумфальным завершением земной христианской жизни? Думаю, у Господа, если эти люди того заслужили, они прославлены. А нужно ли их канонизировать, решит священноначалие.

Пострадавшие люди явно невиновны. Видимо, они пострадали как праведники, исповедавшие православную веру. Это уже само по себе мученический, христианский подвиг, и в силу этого они могут почитаться как мученики, праведники.

Святость – это не обязательно только официальная канонизация, это определенная традиция, народное почитание. Именно так и рождается подлинная святость, и она будет связана не с какими-то официальными решениями, а с тем, как воспринимается подвиг мучеников среди простых христиан – с одной стороны. Но, если говорить о современных условиях, понятно: любое обострение на религиозной почве будет ситуацию дестабилизировать.

Любое углубление религиозного конфликта с кем бы то ни было для нашего общества будет играть роль отрицательную, потому что представители разных религиозных традиций все равно будут сохранять именно ту, к которой они принадлежат. Тесного взаимодействия именно на идеологической почве между этими традициями не может быть. Но мирное сосуществование было, есть и должно быть. Поэтому «раскачивание лодки» в нашей стране в религиозном плане недопустимо – всем нам нужно учиться жить в мире. С этой точки зрения и мусульмане, и православные должны всегда стараться идти навстречу друг другу независимо от того, какие события происходят в стране. И возможно, канонизация действительно не будет способствовать мирному сосуществованию – по крайней мере, сейчас.

Кроме того, мы знаем: канонизация требует времени. Она никогда не происходит сразу, по итогам тех событий, которые считаются ее причиной. Исторически всегда проходит какое-то время, оно расставляет все на свои места и делает очевидным правильность (или нет) тех или иных решений. Поэтому, я думаю, все-таки требуется определенный период, чтобы этот церковный опыт был осмыслен, а произошедшему – придан определенный статус.

Я вполне солидарен с Александром Владимировичем Щипковым в его оценке произошедшей трагедии. Это не спонтанное действие безумца-одиночки. И оно с точки зрения правовых норм должно рассматриваться как теракт, а с точки зрения политической – как часть большой игры, связанной с предстоящими электоральными событиями в нашей стране.

Более того, хочу отметить: произошедшее свидетельствует об очень высокой эффективности работы российских спецслужб – очевидно, что в ином случае там был бы не стрелок с охотничьим ружьем, а отряд боевиков или начиненный взрывчаткой грузовик. Ну, или шахид, который зашел бы в храм, обвешанный взрывчаткой. Из общения с компетентными людьми знаю: сейчас дана именно такая команда: «Выходи хоть с топором, но что-то сделай». Но единственное, что может сделать обманутый, обезумивший убийца, противник российской власти или сторонник радикальных решений – взять только то, что под рукой, не более. Остальное уже пресечено. Надеюсь, и этот случай будет единичным, трагедия не повторится.

Безусловно, Церковь почитает людей, погибших за веру, мучениками или исповедниками. Бог знает сердце каждого, и тот, кто кровью засвидетельствовал свою веру Христу, – святой мученик. Но церковная институция – очень консервативная структура (в хорошем смысле). Неспешная, обстоятельная в подобных вопросах. Существует представление о том, что есть святость и как она свидетельствуется, утверждается в земных реалиях. Есть разные характеристики: жизнь по заповедям, твердость, чистота веры и самое главное – народное почитание. Поэтому говорить, что признание мученика за веру будет дестабилизировать обстановку – абсурд. Дестабилизировать нечего, это факт.

В Священном Писании Господь на требование запретить ученикам его прославлять ответил, что если они замолчат, камни возопиют. И, если мы, верующие, не засвидетельствуем мученичество наших собратьев, погибших за веру, это засвидетельствуют камни – так сказано в Евангелии. Поэтому речь не об этом. Речь о том, что необходимо время. Есть различный церковный опыт, порой очень продолжительный. Например, Дмитрия Донского канонизировали через несколько сотен лет, патриарха Гермогена – через 200-300 лет. Так что я бы сказал, всему свое время, и когда оно наступит, это, несомненно, произойдет.

Мы от Духовного управления мусульман Ставропольского края выразили соболезнования родственникам погибших и пострадавших, как и главе Дагестана. В мечетях мы прочитали дуа по погибшим.

Я понимаю, кто-то старательно хочет раскачать эту самую «лодку». Так что действительно тут и выборы, и желание поссорить мусульман с христианами. Но все осудили этот теракт. И на защиту прихожан, не щадя жизни, встали все – и простые парни, и омоновцы, которые убили этого человека, но двоих он успел ранить.

Мусульмане и православные живут в России много веков. Разное было в наших отношениях, но сейчас мы, как ни в какой другой стране, живем очень дружно. Устроители таких терактов хотят, чтобы мы встали по разные стороны баррикад, но этого не будет. Потому что у нас одна Россия, одна родина и мы все – россияне.

А верующие погибли от злодеяния конкретного человека. И если их канонизируют, никакого обострения или изменения отношения со стороны ислама по отношению к христианству точно не будет.

Не думаю, что канонизация кого-то христианами будет рассматриваться как антимусульманский шаг. Это внутренние дела каждой религии – кого-то канонизировать или нет. И если кто-то считает иначе, то он неправ.

Не только в Дагестане, а вообще в России противостояния между христианами и мусульманами нет. У нас благодаря Советскому Союзу есть понимание, что такое другой народ, другая культура, другая религия. Нас так воспитали. Да, страна была безбожная, но, тем не менее, мы все были братьями.

Да, есть те, кто специально толкает людей на преступление и думает, что если нашелся дурак, который пошел стрелять по невинным людям, то найдутся те, кто пойдет еще дальше. Но люди мудрее, они все понимают. Поэтому подобное не станет поводом для разжигания какого-то конфликта. Более того, я не думаю, что этот человек, совершивший преступление, знал про Прощеное воскресенье, то есть про смысл христианского праздника. Возможно, кто-то другой направил его в храм именно в этот день специально. Но это только предположение, остальное должно выяснить следствие.