О том, что пришлось пережить блокадникам, в материале Regions расскажут дети той страшной поры, а вернее – их дневники, их голоса. Живые и мертвые.
Пожалуй, самый известный блокадный дневник – блокнот 11-летней Тани Савичевой, погибшей маленькой ленинградки.
Его финал ужасает своей неотвратимостью: «Умерли все. Осталась одна Таня».
Обычно вместе с этим дневником публикуется фотография девочки с короткой стрижкой и огромным бантом, очень серьезным взглядом. Как будто бы Таня заранее знала, что ее ждет.
Российская журналистка Полина Иванушкина разыскала детские дневники военных лет, в том числе и маленьких блокадников, встретилась с еще живой старшей сестрой Тани Савичевой – Ниной.
«В 2015 году редакция нашей газеты задумала очень сложное и важное дело – решили по максимуму найти дневники детей, которые те вели в войну. Сборник получил название «Детская книга войны» и государственную премию к 70-летию Победы. Я написала предисловие к каждому дневнику, а общее предисловие было от писателя Даниила Гранина. Мы спешили, чтобы раздать первые экземпляры ветеранам на Красной площади к 9 Мая», — рассказала Regions Полина Иванушкина.
Она говорит, что на самом деле было невероятно тяжело читать мысли людей, большинства из которых уже нет в живых.
«Я звонила в архивы, просила сотрудников посмотреть, не хранится ли у них чего-то подобного. Кому были нужны детские истрепанные тетради, исписанные неровным почерком?» — продолжает Иванушкина.
Всего нашли 35 дневников. Не только блокадников, но и обитателей гетто, концлагерей, ребят, воевавших в партизанских отрядах. По возможности пытались разыскать также родственников авторов, их потомков.
Дневник Гали Рудыковской, дневник Леры Игошевой, дневник Тани Вассоевич, дневники Лены Мухиной, Бори Капранова, Юры Утехина – все это блокадные дневники, хранящие в себе бесценные свидетельства тех страшных времен.
Иногда тетради попадали к совершенно случайным людям. Так, житель архангельской деревни Валентин Верховцев оказался хранителем дневника маленькой блокадницы Маруси Еремичевой, он также передал его составителям сборника.
«Для меня то, что я прочел в этой тетрадке, оказалось потрясением: все, что я знал о блокаде до этого времени, померкло перед строками Маруси», — рассказал он.
Лично Иванушкину потряс дневник 16-летнего Юры Рябинкина, не пережившего первую зиму в блокадном Ленинграде.
«Его история начинается 22 июня, когда мальчик должен был пойти играть в шахматы во Дворец пионеров. Началась война. Остальные страницы – это не просто борьба за выживание, но и борьба подростка с самим собой, чтобы остаться человеком», — продолжает наша собеседница.
На этих страницах нет героических подвигов, в каждой строчке – мечта о еде. Юноша живет вместе с мамой и младшей сестрой Ирой. У него растущий организм, он постоянно голоден, но все, что удается добыть, мать отдает сестренке.
Юра ворует еду, объедает мать и Иру, залезает в чужую кастрюлю.
Он ненавидит себя за это, ему стыдно, но голод сильнее. Он хочет покончить с собой и одновременно больше всего на свете хочет жить. Он оскорбляет мать и сестру и испытывает вину перед ними.
А мама не в силах смотреть, как умирает Юра, осознает, что спасти сможет только одного ребенка – и выбирает Иру. От отчаяния она бьет опухшего с голода сына, который уже не может подняться с постели, но еще может писать.
«Невероятно тяжелые страницы, когда Юра приходит в большую комнату с выбитым окном и пустой этажеркой, вспоминая, как когда-то здесь стояла елка, наряженная пряниками и конфетами. Что такое счастье? Таким вроде бы простым вопросом задается Юра. И сам себе отвечает: счастье – это когда ты сыт, обо всем остальном можно думать только тогда, когда не хочется есть. Это пишет мальчик, который понимает, что обречен», — рассуждает журналистка.
Юре не удалось дожить до Победы. Мама все-таки уехала в эвакуацию с сестрой, бросив его в Ленинграде. Сама несчастная женщина тоже вскоре умерла от истощения. Сестра Ирина выжила, выросла, стала учительницей русского языка и литературы. Всю свою долгую жизнь потом она испытывала чувство вины за то, что произошло с братом.
«О судьбе подростка ничего не известно. Дневник нашли в макулатуре и передали Ирине. Выяснилось, что тетрадку сохранила медсестра, ухаживавшая за умирающим мальчиком в больнице. Юра не мог говорить и кивком головы показал ей на подушку, где была спрятана синяя тетрадь – единственное, что у него осталось», — рассказывает Иванушкина.
Она вспоминает, что в процессе работы созванивалась с Ириной по телефону и та рассказала, что помнит о брате.
Читая последние строки дневника, невозможно поверить, что они принадлежат пионеру и комсомольцу. Юра обращается к Богу и просит его помочь. Он умоляет, чтобы выжила сестра Ира, у которой он раньше воровал конфеты.
«Если бы я не знала, что это документальное произведение, я бы подумала, что это роман, потому что видно, как изменяется герой на протяжении всего повествования, как поднимается к самой вершине духа и всепрощению. Это просто какое-то произведение на уровне Шекспира, а не блокадный дневник подростка», — говорит журналистка.
У детей, переживших блокаду, остается большой запас духа. Несмотря ни на что, они верят в чудо. И тот же дневник Юры Рябинкина из «Детской книги войны» обрывается надеждой на спасение.
Полина Иванушкина рассказывает об еще одном дневнике, который запал ей в душу. Это записи 16-летней Жени Воробьевой, которая жила в Пушкине под блокадным Ленинградом в оккупации.
«Женя Воробьева – одна из моих фаворитов. Читаешь и поражаешься пропасти между бытом, ужасом, войной и любовью. Девочка до последнего остается верна объекту своих чувств. Вы не поверите, но это был…Пушкин. Больше всего она переживает, что домик его няни немцы разорили», — говорит журналистка.
Первая запись – первая военная осень, последняя – перед победой. Между ними – бегство в Гатчину, затем – Пушкиногорье, где был написан «Евгений Онегин» и где Женя увидела могилу своего кумира и как немцы «на 10 подводах» вывозили из музея принадлежавшие поэту вещи, как будто «Пушкина везли на каторгу».
Дневник уже 19-летней Жени обрывается на полуслове: непонятно, кому она его передала, что с ней стало дальше.
«Наша редакция обратилась к читателям с просьбой помочь отыскать автора или его потомков. Безрезультатно. Но мне очень хочется верить, что Женя пережила войну, что сохранила свою любовь к поэту», — рассуждает одна из составителей сборника.
Вернемся к одному из самых известных блокадных дневников. Считалось, что в семье Савичевых все умерли. Об этом же написала в знаменитом дневнике и сама Таня.
«На самом деле двое Савичевых пережили войну. Это брат Тани Миша и ее сестра Нина. Они оба были старше Тани и покинули Ленинград», — объясняет наша собеседница.
В начале июня 1941-го Михаил уехал в деревню к тетке на Псковщину, там его застала оккупация. Родные считали его погибшим. Юноша попал в партизанский отряд, получил тяжелое ранение, оказался в госпитале. Всю свою жизнь потом он проработал на почте в Сланцах под Ленинградом и умер в 1988 году.
«Я успела встретиться с Ниной Савичевой — сестрой Тани. В начале 1942 года ее эвакуировали по Ладоге. Девушка писала близким, но письма в блокадный город не доходили. Она вернулась туда после войны. Когда я увидела Нину Николаевну – совсем старенькую, седую, то подумала, что такой же могла быть и Таня. Это ее непрожитая жизнь. Сама Нина Николаевна до последних своих дней говорила о Тане, как о живом человеке», — отмечает журналистка.
Кстати, мало кто знает, что сама Таня Савичева погибла не в блокаду, а через два года после ее снятия. Ее могилу нашли в начале 70-х в рабочем поселке Шатки Нижегородской области.
«Несмотря на то, что о Тане постоянно писали, и дневник ее высекли в камне, брат с сестрой ничего о ней не знали и тоже верили, что она выжила», — рассказывает Иванушкина.
«Пионерская правда» обратилась к юным ленинцам с призывом разыскать Таню Савичеву. Вскоре обнаружили документы, что Савичева Татьяна Николаевна скончалась 1 июля 1944 года от туберкулеза кишок как от последствия длительного истощения.
Дневник Савичевой стал одним из свидетельств фашистских преступлений на Нюрнбергском процессе, а сама девочка – символом мужества умирающего от голода города. О ее короткой жизни написаны десятки книг, сняты фильмы. Певица Эдита Пьеха исполняла «Балладу о Тане Савичевой», а где-то высоко в небе горит звезда имени Тани.
9 страниц, всего 42 строчки — в дневнике Тани Савичевой вся история блокадного Ленинграда. И пусть личные записи остальных блокадных детей не так широко известны читателям, Таня говорит за всех них.
