Холодный дом, взрывы за окном, шум двигателей фашистских истребителей — таковы первые воспоминания Иды Викторовны Синюшкиной, детство которой прошло в блокадном Ленинграде. Много десятилетий прошло с тех пор, однако в памяти очень живы картинки тех страшных дней.
«Я счастливая. Несколько раз судьба спасала меня от голодной смерти или вражеской бомбы», — сказала Ида Викторовна.
Ей было три года, когда началась блокада. Семья Иды Лайтур жила в просторном доме на Ржевке: мама, бабушка (мамина мама), отец и его родители.Тогда только-только родилась младшая сестренка. Папу Ида Викторовна помнит плохо. Сначала он воевал на Ленинградском фронте, поэтому бывал дома и даже иногда приносил солдатский паек. В такие дни кроме хлеба дети могли поесть каши. А если доводилось возить начальство в командировку, то и вовсе наступал праздник со сладким чаем на десерт.
Однако после одной такой командировки Виктор Павлович не вернулся. Позже его начальник сообщил семье, что водитель погиб. На том месте осталась огромная воронка после прямого попадания бомбы.
Для мамы Иды Веры Андреевны это был сильнейший удар в череде несчастий, постигших семью, — от голода тогда уже умерли мать, свекор и шестимесячная дочь.
«Хорошо помню то время. Страшный голод, мама давала мне кусочек хлеба и говорила: „Ты жуй, но не глотай, это для сестренки“. Я и не глотала, однако эти крохи малышку не спасли», — вспоминает Ида Викторовна.
Особенно маленькой Иде запомнился день 29 марта 1942 года. На железнодорожную станцию Ржевка попали три бомбы: взрывы прогремели в 6:20, 6:30 и 6:38 утра. В то время Ида и другие дети спали в детском саду, который находился около станции. Ее мама, работавшая на пороховом заводе, услышав взрывы, бросилась за дочкой в уже разрушенное здание. Прорвавшись через оцепление она вынесла испуганную и чудом уцелевшую Иду.
Завернув маленькое окровавленное тельце дочери в пальто, она побежала домой. Но и крыши над головой уже не было. В тот день на Ржевке было разрушено около 50 домов. После этого случая Ида долго молчала, а когда заговорила, то сильно заикалась.
Вера Андреевна решила эвакуироваться, что сделать было крайне сложно. Поэтому сначала решила отправить дочку с другими детьми. Но в последний момент передумала: «Одну не отпущу, что будет, то будет». И это решение стало судьбоносным — на следующий день известили, что эшелон с детьми, в котором должна была уехать Ида, разбомбили немцы.
В июне 1942 года семья все же покинула Ленинград.
«Это был очень долгий день. Нас погрузили в открытые грузовики, но когда колонна двинулась, началась бомбежка. Потом опять же под обстрелами предстояло пересечь Ладожское озеро. Я была уже настолько слабая, что не могла ходить, маме приходилось носить меня на руках. Тогда нам в очередной раз повезло: молодой матрос принес в каске похлебку с лапшой, мы немного поели, это нас спасло. На берегу военные раздавали сухие пайки, оголодавшие люди накинулись на еду, что для многих стало причиной смерти, анам так сильно есть уже не хотелось. Наконец, уцелевших погрузили на открытые платформы и отправили в Омскую область», — сказала Ида Викторовна.
Однажды их настигла бомбежка. Состав остановился, люди бросились в ближайшие кусты. Вера Андреевна с Идой скатилась с насыпи, и с ноги девочки слетела туфля, а из рук выпала кукла. Мать, чтобы успокоить рыдающую дочку, вернулась к насыпи за вещами. Ив этот момент взрывом были уничтожены все ближайшие заросли кустарника, к которым они направлялись. Случайность вновь помогла им избежать смерти.
«До Омкой области мы ехали почти месяц. Нам давали воду и крупу, которую варили прямо на платформе. Свирепствовал тиф, больных просто сбрасывали с платформы.Не знаю, как мы доехали… Нов небольшом городке, куда мы прибыли (названия не помню), нас приняли как родных. Там, где приезжих распределяли по предприятиям, работала наша землячка. Она устроила маму на хлебозавод экспедитором. Настало относительно благополучное время», — вспоминает Ида Викторовна.
В 1944 году блокаду сняли. По словам Иды Викторовны, когда об этом узнали, все очень радовались, давно маленькая девочка не видела вокруг такого оживления и воодушевления. Однако вернуться было непросто — необходим был вызов от родных, знакомых или с места работы. А Лайтуров вызывать было некому. Тогда Вера Андреевна завербовалась разнорабочей на Ленинградский сталепрокатный завод им. Жданова и получила место в общежитии.
В полуподвальном сыром помещении стояли 30 коек. Но с детьми туда не пускали.
«Когда приходил комендант, мама прятала меня под кровать. Я сидела не шевелясь и не издавала ни звука. Продукты в то время все еще распределяли по карточкам», — сказала Ида Викторовна.
Шестилетняя Ида помогала маме как могла — голодная и ослабевшая стояла в длинных очередях. Но маленькую девочку всегда пропускали вперед.
«Мы отоваримся на месяц, все съедим и живем впроголодь до следующего пайка — продуктов было очень мало. И если бы маме на заводе не давали для меня путевку в лагерь на все лето, то я бы навряд ли выжила. Наверное, самые радостные у меня связаны как раз с временем в лагере. Там у озера с чистым песчаным пляжем шуршали листвой деревья. После шумов двигателей истребителей, которые еще долго звучали в голове, это было большим наслаждением. К тому же нас хорошо кормили. Я впитывала все, что происходило, ходила в акробатический и танцевальный кружки, лепила и занималась авиамоделированием. Постепенно жизнь стала налаживаться», — сказала Ида Викторовна.
Окончив школу, Ида уехала в Москву к тете (сестре отца). Вышла замуж и в 1963 году родила сына. Через 13 лет муж умер от болезни сердца. Второй раз она вышла замуж за жителя Электрогорска, с которым прожила не одно десятилетие. Работала в институте нефтепереработки.
Сейчас Ида Викторовна создает картины из цветной шерсти, плетет кружева. Иногда вспоминает события тех тяжелых дней и благодарит судьбу за то, что так много раз ее спасала.
Ранее сообщалось, что юристы проконсультируют участников СВО из Павловского Посада бесплатно.
